Что скрывает самая безумная игра года? (Осторожно, спойлеры)

Так бывает: проходишь вроде бы незатейливую игру, но вдруг за эффектами и двухкнопочными битвами открывается бездна смыслов. Знакомые эмоции? В произведении искусства всегда заложено больше, чем видно с поверхности. Объяснить это скрытое бывает непросто. Например, почему героиня Hellblade: Senua’s Sacrifice путешествует по загробному миру скандинавов, а не своего народа? И всегда есть два варианта: не заморачиваться и жать себе на кнопки дальше, либо всё-таки попробовать разобраться. Мы выбрали второе.

«...может показаться странным, что при создании игры авторы отталкивались от событий прошлого»

Фабула произведения обманчиво проста. Девушка Сенуа из племени пиктов разыскивает своего возлюбленного Диллиона в аду, где встречает демонов и богов из скандинавских мифов. Без пяти минут сценарий индийской мелодрамы. Сложности же начинаются при попытке переварить приключение героини, понять, почему в игре всё ясно, и в то же время ни черта не разобрать. И почему от столкновения с внутренним миром девушки на душе становится так тревожно — тут ведь всё сказочное, разве нет? Чтобы ответить, рассмотрим Senua’s Sacrifice с трёх сторон — исторической, мифической и психологической, а затем свяжем их воедино.

 Дело было в Шотландии

Учитывая обилие творящейся на экране чертовщины, может показаться странным, что при создании игры авторы отталкивались от событий прошлого. Тем не менее, разработчики следуют старой доброй традиции — заботливо пиарят своё, родное. Ведь Ninja Theory — английская студия. Поэтому не удивительно, что она подняла тему древней Британии. Точно так же японцы вплели эстетику культуры дзёмон в The Legend of Zelda: Breath of the Wild, и раскрыли историю Японии с неожиданной стороны в Nioh. Чем англичане-то хуже? Правда, работать им пришлось с крайне неподатливым материалом.

О пиктах известно ничтожно мало, а вся их хроника записана врагами. «За нами нет народов, за нами нет ничего, кроме волн и скал» — передаёт древнеримский историк Тацит слова одного из пиктских вождей. Читайте: некуда отступать. Речь о Шотландии, где это племя возникло, веками боролось за независимость и сгинуло, оставив лишь горсть украшений да рельефы, вырубленные на камнях.

События Hellblade разворачиваются на фоне исчезновения народа в IX веке. Драма тогда разыгралась нешуточная — под стать «Игре престолов». Вождь скоттов (от которых и пошли шотландцы) Кеннет мак Альпин использовал викингов-наёмников в захватнической войне. Он тайно призвал их совершить набег на пиктские земли — и те согласились.

«Разрушенные селения и сожжённые трупы — не плод воображения героини, а часть того мира, в котором она живёт»

В 839-м году войско норманнов нанесло пиктам сокрушительное поражение: на поле боя погиб король Эоганан, его брат Бран и весь цвет пиктской аристократии. Затем викинги ринулись грабить и убивать мирное население, а Кеннет как бы между прочим предложил укрывшимся в горах беженцам решить проблему по-соседски. Дескать, сядем за стол, потолкуем и прогоним заморских разбойников сообща. Когда парламентарии прибыли на переговоры и пропустили по кружке пенного, шотландцы вышибли подпорки из-под пола — и пиктская знать ухнула в подвал вместе с лавками, столами и верой в законы гостеприимства. Выдворять викингов мак Альпин, естественно, не собирался. А уж они-то наломали дров.

Эти события не отражены в Hellblade напрямую — они здесь за кадром. Но без них сложно оценить масштаб трагедии, пусть в сценарии и не раз подчёркивается, что соплеменники Сенуа истреблены. Разрушенные селения и сожжённые трупы — не плод воображения героини, а часть того мира, в котором она живёт. Конечно, кое в чём разработчики погрешили против истины — скажем, они отнесли пиктов к кельтам. Но решение авторов можно понять. За неимением сведений о пиктах гораздо проще использовать более знакомую эстетику и украсить голову Сенуа тиарой с кельтским орнаментом.

Анатомия мифа

Где сотрудники Ninja Theory шагнули в абсолютную неизвестность — так это в сюжете. Он представляет собой реконструкцию пиктского эпоса. Замысел амбициозный, потому и сложный. Ведь от мифологии исчезнувшего народа не осталось ни дна, ни покрышки, поэтому авторы творили её с нуля. Им здорово помогла книга Джозефа Кэмпбелла «Тысячеликий герой», которую используют даже те геймдизайнеры, которые в этом никогда не признаются.

Без этого сочинения не было бы ни «Звёздных войн», ни The Last of Us, ни современной поп-культуры. Удобство книги в том, что она описывает характерные черты эпосов мира, приводя их к общему знаменателю — Кэмпбелл назвал его «мономиф». Так что, если намерены вырастить мифологию в пробирке и скроить сценарий по общему лекалу — вам сюда. Проверено Джорджем Лукасом.

«Дизайнеры намеренно придали входу в преисподнюю зооморфный вид — будто проникаешь внутрь чудовища с лошадиной шеей»

Источник вдохновения Ninja Theory распознаётся в Hellblade без особого труда. В начале своего путешествия стереотипный герой сталкивается со «стражем порога» — именно у врат ада на Сенуа впервые нападают демоны. Девушка не одинока в опасности: «Герою неявно помогает советом, амулетами или тайными силами сверхъестественный союзник, которого он встречает перед входом (в потусторонний мир)», — пишет Кэмпбелл. И действительно, дух убитого викингами ирландца Друта поддерживает Сенуа на её стезе. Ту же роль проводника-затейника играет Вергилий в поэме Данте «Божественная комедия» или Оби-Ван Кеноби в далёкой-далёкой галактике.

Важный этап эпоса — мнимая победа зла: то героя пожирает великан-людоед, то он попадает во чрево кита. Дизайнеры Senua’s Sacrifice намеренно придали входу в преисподнюю зооморфный вид — будто проникаешь внутрь чудовища с лошадиной шеей. Но после опасности следует прозрение, встреча с центром мироздания или деревом, поддерживающим вселенную. У викингов было своё священное и раскидистое — Иггдрасиль. К нему пришпилил себя копьём бог Один, чтобы познать тайны рун. Разумеется, авторы Hellblade не могли пройти мимо столь яркого образа.

Иначе говоря, параллелей между теорией Кэмпбелла и игрой более чем достаточно. К тому же поход на тот свет по зову любви — популярный сюжет древности. Орфей отправился в царство Аида за своей возлюбленной Эвридикой, Психея — за Купидоном, а Геракл рискнул спуститься туда ради жены своего друга Адмета. Древнегреческий герой Одиссей пережил многое, чтобы вернуться домой к жене и сыну. В том числе ему довелось побывать в аду, где он встретился с тенями усопших товарищей, включая Ахилла. Герой Троянской войны поведал соратнику примерно то же, что Друт сообщил Сенуа: лучше быть рабом последнего бедняка на земле, чем начальником в подземелье.

Добравшись до развязки истории, которую тоже можно трактовать в духе «Тысячеликого героя», вы, конечно, зададитесь вопросом: что это было? И здесь у знаменитого исследователя мифов найдётся ответ. «Приключение героя представляет тот момент в его жизни, когда он достигает просветления — кульминационный момент, когда он, ещё будучи жив, обнаруживает и открывает дорогу к свету по ту сторону тёмных стен нашего бренного существования».

 «Американские боги» спешат на помощь

В Senua’s Sacrifice немало ребусов, но главный — что делает пиктская или пусть даже кельтская девушка в скандинавском царстве мёртвых Хельхейме? На вопрос отвечают «Американские боги»: приведём книгу Нила Геймана и телесериал по её мотивам как понятный каждому пример. Одна из основных идей произведения в том, что пока люди исповедуют ту или иную веру, живы и боги, связанные с этой верой. Обратный пример — рождение богов из новых религий, таких как масс-медиа или капитализм. Кстати, опыт для студии Ninja Theory не новый — достаточно вспомнить DmC с контролирующими прессу и телевидение бесами.

Трагизм Hellblade в том, что носители веры пиктов уничтожены — значит, исчезли и их боги. Вот почему вместо своего загробного мира пиктские воины, включая Диллиона, попали в скандинавский. Это и имелось в виду под «участью хуже смерти», о которой говорит Друт — провалиться в чужой ад, населённый вместо привычных богов непонятными и оттого пугающими демонами викингов. Хотя северянам их Хельхейм казался пристойным заведением, где подают выпивку и разрешают драться на топорах.

«Сенуа — последняя надежда сохранить духовную культуру, предания пиктов»

Сенуа — последняя надежда сохранить духовную культуру, предания пиктов, о чём ей сообщает дух Друта: «Ты слушала меня, хотя другие смеялись. Мой народ дорого за всё заплатил. Храни мои истории, и вместе мы покажем северянам нашу ярость». Героиня записывает свою историю, соотнося её со скандинавскими мифами. Порой такое слияние религий срабатывает, причём не только в «Американских богах». Иначе что делают языческие праздники в христианстве?

Пантеоны этрусков и греков удачно прижились на римской почве, а малоизвестная шумерская богиня Инанна благодаря завоевателям-аккадцам обрела имя Иштар. Она, кстати, тоже спускалась в ад, и под предлогом местных обычаев демоны снимали с неё знаки власти один за другим, пока, наконец, не раздели донага и не убили. Напоминает поэтапную смерть от заражения на руке, не так ли?

Как и персонажи «Американских богов», Сенуа выражает собой определённые идеалы. Ведь её имя не вымышлено — так звали кельтскую богиню, которую римляне ассоциировали с Минервой. Или Афиной, если по-гречески. Кроме мудрых советов, этой сверхъестественной личности приписывали вмешательство в сражения — её благосклонности искали солдаты в походах. Но перепадала такая благодать далеко не каждому. История сохранила рассказ о воине, который искал одобрения Афины, но из азарта убил пленного, поэтому остался ни с чем, зато его поступок одобрило другое божество — Арес (или Марс). То есть, в интерпретации разработчиков игры героиня не просто сжигает калории, потроша противников — она ведёт справедливую войну против войны несправедливой.

 Что происходит в Hellblade на самом деле

Мифы мифами, но пора спуститься с небес на землю — именно это и проделывает с вами игра, пока вы её проходите. Отсюда — ощущение постоянной тревоги, когда отговорки вроде «это всё не настоящее» теряют убедительность. Существует немало интерактивных произведений о путешествиях по преисподней — Dark Souls, например — однако ни одно не вызывает такого сопереживания, как история Сенуа. И актёрский талант Мелины Юргенс работает на этот эффект лишь отчасти. В Хельхейме буквально чувствуешь — он настоящий.

Авторы Senua’s Sacrifice связали мир магии и действительность оригинальным образом — через психическое заболевание героини. Они уравняли борьбу со злом и сопротивление душевной болезни, заявив тем самым о равнозначности этих подвигов. Девушка повредилась умом ещё в детстве. А потеряв близкого человека и насмотревшись на ужасы набега викингов — окончательно слетела с катушек. Так что происходящее в игре — её личное восприятие, о чём прямо говорит сценарий. «Что, если каждый из нас всегда пребывает в своём сне, даже когда бодрствует? И мы на самом деле видим только творения своего внутреннего взора? Может быть, поэтому люди боялись смотреть на мир её глазами. Потому что если предположить, что реальность Сенуа искажена, придётся признать, что искажённой может быть и твоя реальность».

«Не случайно симптомы шизофрении были использованы как игровые механики»

Не случайно в разработке симптомы шизофрении были использованы как игровые механики. Вот галдят голоса в голове, а вот случайные предметы и бессмысленные пятна света на стенах отпирают запечатанные ворота. Величие своей миссии Сенуа видит так же отчётливо, как и Дон Кихот, атакующий мельницы. При этом реалистичное изображение девушки в игре призвано показать её живым существом, способным переживать ужас, боль и даже радость — когда она видит дерево, тот самый Иггдрасиль, под которым впервые влюбилась.

Придание странствию эпического флёра — защитная реакция психики героини. Потому что сказка всегда оставляет надежду на чудо — воссоединение с возлюбленным Диллионом. В реальности же мёртвых с того света не вернуть. Потому что самое страшное в сказке — это населяющие Хельхейм демоны, а вовсе не принесённые в жертву, посаженные на кол и сожжённые заживо пикты. Потому что картину разрушений, учинённых северянами, легче представить как декорацию, а не ужасный факт. Наконец, спасение в том, что Сенуа — героиня имеющего глубокое значение эпоса, а не одинокая девушка, страдающая без всякого смысла среди обломков своего мира.

Возможно, сейчас вы решите, будто вам только что объяснили смысл анекдота. Но в спорах, можно ли называть видеоигры искусством, вечно не хватает доводов. И коллектив Ninja Theory, несмотря на недостатки своего произведения, даёт нам весомый аргумент. Он наглядно показывает, что лучшие игры способны на равных потягаться и с кино, и с книгами. Время сомнений закончилось.